Я большой любитель путешествий, и когда приглашают в новую картину, особенно радуюсь словам «на натуру мы выезжаем туда-то». Дальше — перечисление мест. Я снимался в Крыму, на Кольском полуострове, на Урале, на Куршской косе, в Севастополе, в Самарканде... Одно удовольствие перечислять эти названия.

«Три мушкетёра» снимались во Львове (сцены и скачки в Париже и королевская резиденция), в Одессе и под Одессой (павильоны-интерьеры, дворцы и берег моря). Музыку писали в Полтаве, песни — в Питере и в Москве. Озвучание проходило на втором этаже Останкинского телецентра, на студии «Экран». Через двенадцать лет, на съемках «20 лет спустя», география расширилась (хотя возможности бюджета сузились). Я не сравниваю эти фильмы по их, так сказать, художественной себестоимости — первые три серии фильма «Д'Артаньян и три мушкетёра», конечно, выше по всем статьям. Но об этом — позже, а пока о географии. В 1990 году, на съёмках «20 лет спустя» и «30 лет спустя»,..

Город Таллин, пока мы там снимались, удлинился на одну букву: Таллинн. Помню под Таллинном старинный, хмурый замок — на сутки он стал «Замком Атоса». Подъезжали к нему все мушкетеры и сын Атоса в «двух лицах»: Сережа Шнырев в младшем возрасте виконта и Андрей Соколов — в старшем. Эстонские конноспортивные базы давали лошадей покрепче львовских, но падать с них было больнее. Тренерша отказывалась говорить по-русски, хотя все понимала. Инструкции через переводчика давала сухие и странные. В результате один за другим падали на землю я, мой сын «обоих возрастов» и Арамис. Потом дважды и пребольно грохнулся бывалый Смирнитский. Когда же бешеная лошадь Д'Артаньяна, извиваясь в руках могучего наездника, все же «катапультировала» его на землю, тут я уверенно заподозрил «национально-патриотический» заговор. Похоже, что участники киноэкспедиции оптом зачислялись в список врагов эстонского народа.

Снимались в Нарве, в Иван-городе. Снимались в Ялте, в море, на уникальном, сто раз заштопанном фрегате, который уже устал помогать советскому кинематографу в его фильмах о пиратах, капитанах, бурях и штормах. Снимались в пустыне Каракум, под Бухарой, где по сходной цене уговорили местных верблюдов стать последними лошадьми в последней серии фильма.

Юра Хилькевич не хотел следовать финалу у Дюма, хотел смерть героев заменить кадрами ухода мушкетеров в жаркие страны, в пески, в никуда... Нам это понравилось: кому охота умирать, даже в роли Атоса? Прибыли мы в Бухару, оттуда в пустыню. Узбекские ребята беспрерывно смеялись, глядя на мушкетеров. Старшие учили нас слезать, держаться за горб верблюда, правильно сидеть, правильно лупить его, чтобы чувствовал власть седока.

Для начала не повезло Арамису: его верблюд хотел, видимо, объясниться в любви к звезде экрана, но... плюнул. Хрестоматийно плюнул верблюд, нехорошо разукрасил костюм Арамиса.

Благородный Боярский первым оседлал («огорбил») своего «скакуна», адаптировался, уверился в безопасности, тогда и нам предложил присоединиться.

Мы взгромоздились, и наши «цари» или «корабли» пустыни взметнули нас вверх. Часов пять надо было держаться там, никаких стремян не предусмотрено, сам гордо сидишь на каких-то подушках, а ноги болтаются и затекают. Жарко. Появляются разные поводы сойти на землю. Нельзя. Снимаемся. Даже понравилось — ходим важно, без спешки, без рысей и галопов. Правда, не знали верблюжьих половых проблем: дама-верблюд ни за что не хочет без супруга гулять и норовит к нему прижаться. Ну, хорошо, учли исторический атавизм древнего животного, пусть Портос и Арамис шагают совсем близко. Все-таки я зря расслабился. Уже в конце съемки просит режиссер: подойти к камере, нужен крупный план, через морду зверя. Я подъезжаю и, на свою голову, читаю Маяковского:

Лошадь сказала, взглянув на верблюда:
«Какая гигантская лошадь-ублюдок».
Верблюд же вскричал:
«Да лошадь разве ты?!
Ты просто-напросто — верблюд недоразвитый»...

Тут меня и снесло вниз, как с горы! Верблюд либо Маяковского не любил, либо ему захотелось совсем «укрупниться» в кадре — он вдруг упал на передние лапы, и я был готов. Кажется, этот трюк повторили все верблюды, кроме того, который возил Д'Артаньяна...

Снимали в Санкт-Петербурге и в окрестностях. Знал бы Дюма-отец, какие дворцы отхватил его граф де ля Фер! Дом учёных. «Фонтанный дом». Дворец Белосельских-Белозерс-ких, он же Куйбышевский райком партии, что на Невском, — тоже был «моим». А ведь я, москвич, с детства обожал это роскошное здание. Приятно было влезать в штаны графа де ля Фер в комнате с дощечкой «Кабинет агитации и пропаганды». Был у Атоса дом и в Павловске, и даже «чайная комната» в кабинете Петра Великого...

В Петергофе выпадают два часа отдыха. С Мишей Боярским ищем, где поесть. Толпы туристов. Миша нашел кафе, где почти нет клиентов: это германо-российская компания, здесь дают пить и есть только на валюту. Но Миша есть Миша — и нам, в виде исключения, разрешают подкрепиться за советские рубли. Съёмки в Одессе. Мушкётеры в лодке, у меня под одеждой — комбинезон для прогулки на дно. В автобусе тревожно ждет одевалыцица с махровым полотенцем и сухим бельем. Подплывает Мордаунт, сын Миледи. Атос — в море. Борьба. Октябрь, вода ледяная. Я на берегу, переоделся, на душу ложится стакан водки. Вспоминается рассказ Юры Визбора о двух дублях купания в Ледовитом океане. В моём случае исполнитель роли Мордаунта — Витя Авилов — отсутствовал. Когда я кувыркался в воде, за него работал дублер. Витя прилетел, меня стали вызывать на повторное купание, потому что «плёнка подвела». Я процитировал Юрия Визбора, и меня оставили в тепле и покое.

В Белгороде-Днестровском, в бывшем Аккермане, снимались в знаменитой крепости. Во время съемок первых «Трех мушкетёров», в 1978-м, мои дочери были здесь на экскурсии, после чего младшая, Алика, отчиталась:

— Такая была красивая крепость, но, папа, её разрушили!

— Кто?

— Ну, этот... татаро-монгольский Иг!

Теперь здесь— тьма людей, фонарей, лошадей... Ночная съемка. Орет в мегафон ассистент режиссера, командует: «Репетиция!» Толпа пришла в запланированное движение. Тронулись гвардейцы, повозки, кони, люди.

«Стоп!»

Ещё репетиция.

Ещё одна.

Это новое время: плёнка ужасно дорогая, снимать стараются в один дубль (что, конечно, сказывается на качестве фильма).

«Стоп. Внимание! Мотор! Двинулись! Так, гвардейцы, пошли! Мушкетёры, пошли!»

Вдруг: «Стоп, что случилось?»

Площадь замерла. Вся масса народа остолбенела. В центре площади молодой жеребец поднялся на кобылу и объяснился ей в любви. Мертвая пауза. Трепещут огни факелов на фоне зияющих окон крепости.

Вениамин Смехов
Главы из книги " Театр моей памяти". Изд-во "Вагриус". 2002г.